| на главную | карта сайта | контакты |

РКА на FACEBOOK WEB-СООБЩЕСТВО РКА RJoC - ЖУРНАЛ РКА

НОВОСТИ
О РКА
КАЛЕНДАРЬ
ПРОЕКТЫ
БИБЛИОТЕКА
ИМЕНА
ПАРТНЕРЫ


ПОИСК На сайте
В Яndex


АРХИВ
НОВОСТЕЙ

2018 г.

  01-12

2017 г.

  01-12

2016 г.

  01-12

2015 г.

  01     02   05 - 06

2014 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09-12

2013 г.

  01     02     03    04   05     06     07    08   09     10     11    12

2012 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09     10     11     12

2011 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09     10     11     12

2010 г.

  01

2009 г.

  01     02     03     04   05     06     07  -  08   09 -  10     11     12

2008 г.

  01  -  02     03 - 04   05     06     07    08   09     10     11 - 12

2007 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09     10     11     12

2006 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09     10     11     12

2005 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09     10     11     12

 2004 г.

  01     02     03     04   05     06     07     08   09     10     11     12

 2003 г.

  03     04     05     06   07     08     09     10   11     12



 

24.02.2005

ДЕЛЕНИЕ ВВП
Страну между собой распилили люди из ближайшего окружения президента.
Президент об этом знает

Президент РГГУ Юрий Афанасьев Проиграв противостояние идеологий и гонку вооружений, Россия - правопреемница СССР - сегодня проигрывает миру состязание интеллектов. Зато преуспевает в другом: малочисленная группа людей у власти контролирует базовые отрасли промышленности и главные финансовые потоки страны. На очереди - сферы, которые <обслуживаются> бюджетом: здравоохранение, ЖКХ и даже образование. Ставки - миллиардные, варианты - беспроигрышные. Что происходит?

Президент РГГУ, доктор исторических наук, профессор Юрий АФАНАСЬЕВ считает, что держава уже достигла дна и наверх не собирается.

- Последнее время я прихожу к выводу: сложилась вполне определенная ситуация и вроде бы все ясно. С другой стороны, стоит только пристальнее взглянуть на окружающую действительность, и становится ничего не понятно. Особенно когда задумаешься: почему такая большая страна с таким народом, с таким богатым и сложным опытом, с такой историей так живет? Почему дошла практически до коллапса? Я никогда не пытался ставить себя на чье-либо место, но могу представить себе: решения зависят от меня, надо что-то делать: А что? Признаюсь честно: ответы найти трудно.

- Как вы относитесь к тому, что сегодня называют <имитацией> - политики, демократии, гражданского общества и его институтов?

- Это неслучайный итог. К этому шли. Ведь что такое наш советский социализм, как не муляж одной шестой части суши? Сначала была идея превратить упомянутые вами институты в муляжи, виртуальные образы, которые вроде бы есть и одновременно их нет. Такие фантомы целенаправленно выстраивали Сурков и его команда, выполняя одну из стратегических установок: ликвидация политики, представительных органов власти, федерализма, СМИ. Вместо всего этого - некая ширма, прикрывающая прямое президентское правление или наследуемое самовластье. Попробуйте придраться: в России, допустим, нет парламента. Как нет? Вот, пожалуйста, - двухпалатный. Оппозиция? Пожалуйста: Страна без политики, но с <политтехнологиями>, без общества, но с <Общественной палатой>.

- И все реформы - тоже муляжи?

- Например, почему, когда заходит речь о реформе образования, говорят о чем угодно и никогда не доходят до его содержания? Вопрос, чему и как учить, в принципе не ставят, особенно министр образования и прочее высокое начальство. У них разговор всегда сводится к средствам, количеству вузов, что и насколько можно сократить, а <борьба> за качество сводится к устранению якобы существующей <перегрузки> школьников на 25 процентов. Следовательно, четверть обязательной школьной программы надо изъять: А если вдруг родители все же захотят давать детям полноценное образование, то пусть они за него платят.

То есть, по существу, упраздняется конституционная норма об обязательном среднем образовании.

В высшей школе ситуация аналогичная: бакалавров дадим всем, кто отучился четыре года по госзаказу, а не всем вообще, а степень магистра - только десяти процентам студентов. Остальные 90 могут стать магистрами за свой счет. То есть во всех случаях речь о том, чтобы сократить финансирование.

А теперь - главные, по крайней мере для меня, вопросы. Почему, перечисляя проблемы, которые стоят перед средней и высшей школой, реформаторы не говорят о том, чему и как учить? Почему их внимание сосредоточено на административных и финансовых проблемах? Почему не ставят вопрос о социальном статусе образования в российском обществе, особенно в сравнении со статусом образования в других странах?

- А чему вообще учат в России? Чем наше образование отличается от западного?

- Я считаю, что наше образование сегодня - это XIX век на фундаменте XVIII. Ничего не изменилось (хотя есть, конечно, исключения - мехмат МГУ, Физтех, МВТУ и др). В ходу все еще старое правило: ты что- то узнал от профессора, вычитал в учебнике, что запомнил - повтори. В зависимости от того, как повторишь, получишь оценку. Это <передающее> образование, когда знания из одного места <перекладываются> в другое.

Иногда этот тип образования называют репродуктивным, декларативно- принудительным. И чем успешнее такое <перекладывание> и запоминание происходит, тем лучше образование. А на Западе считают, что преподаватель должен научить школьника или студента искать истину, принимать самостоятельные решения, формулировать вопросы. Если учащийся, столкнувшись с неизвестным понятием, не старается его механически запомнить, а спрашивает педагога, что сие значит, за такого учащегося надо держаться обеими руками.

Бывая в западных университетах, я обязательно хожу на занятия. Так вот, лектор начинает встречу со студентами не с разъяснения, почему началась, допустим, Первая мировая война. Сначала лектор обозначает тему, потом формулирует ее <образовательные задачи>, затем говорит, каким образом их можно решить. После этого называет не просто источники, но и страницы, которые необходимо особенно внимательно прочитать по теме, дает соответствующую распечатку. Вводная лекция длится четыре часа. По той же схеме проводят и семинарские занятия.

Справедливости ради надо сказать, что речь идет об опыте лучших западных университетов. По сравнению с ними наше образование остается нетронутым, просто девственным с XIX века. Оно не плохое, нет. В его основе лежат <три кита> немецкой системы: фундаментальность, последовательность, системность. Это не так мало, но: Наши студенты в отличие от западных сверстников чаще всего ответят правильно, скажем, по истории и литературе, по химии. А когда поставлен неожиданный вопрос, нестандартный, не по теме, а <по жизни>, они отвечают неправильно или не отвечают вовсе. В подобной ситуации наши студенты теряются напрочь, чего не скажешь о западных, потому что они за время учебы научились думать самостоятельно. Вот этим прежде всего различаются наши типы образования.

Но не только. На Западе уже давно решили: главное, чего недостает студенту, - общее образование. Иными словами, это умение думать за рамками специальности, за пределами профессии. В такой системе координат ключевое значение имеют <ненужные> вещи. Оказывается, гуманитарию необходимы знания из математики, а физику - из литературы.

Деление студентов на бакалавров и магистров предполагает, что бакалавр в течение четырех лет усвоит основы будущей специальности, а два года магистратуры уйдут на изучение <ненужных> вещей - тех, что помогут образованному человеку думать, ставить вопросы, находить на них ответы.

На этом перепутье как раз и происходит отход от принятого у нас предметного обучения к принятому у них проблемному, или модульному. Модуль - это совокупность близких или взаимозависимых предметов. И суть как раз в том, чтобы, изучая их, увидеть связь между историей, литературой, математикой, химией и т.д. У нас ничего подобного нет - ничегошеньки. Но помяните мое слово: через 2-3 года в России тоже будут модули, бакалавры и магистры. Только - не настоящие, а опять муляжи.

- То есть, никто ничего менять не хочет. Почему?

- Понимаете, к настоящему времени образование в России, как и другие бюджетные сферы - медицина, пенсионное обеспечение, ЖКХ, - фактически полностью приватизировано и сейчас находится в частной корпоративной собственности, пусть и не оформленной документально. С нее <имеют навар> все, кто занят в образовании. В высшей школе это ректор, преподаватели, сотрудники вуза, в какой-то мере и студенты. Государство финансирует сферу образования на 20-30 процентов, остальное обеспечивается деньгами, которые вуз зарабатывает самостоятельно. Это довольно приличные средства. Бюджет РГГУ, например, превышает 10 миллионов долларов в год.

- Из каких источников эта сумма формируется?

- Основные - это плата за обучение, сдача помещений в аренду и участие в платных проектах с другими организациями и странами, гранты, стажировки.

- Сумма в 10 миллионов долларов для РГГУ сопоставима с суммами в других центральных вузах?

- Сопоставима. Следует упомянуть еще хоздоговорные отношения - лабораторные и научные исследования в технических вузах, таких, например, как МЭИ, МВТУ и т.д. Там внебюджетных денег еще больше. Эти университеты выполняют, например, заказы промышленных предприятий, военных, спецслужб и т.д.

- Какие заказы могут давать спецслужбы?

- Да любые: от разработки <жучков> до создания сложнейших систем различного предназначения:

Так вот, перед государством мы отвечаем примерно за 20 процентов финансирования и отчитываемся за эти деньги. Но оставшиеся 80 процентов находятся как бы вне государственного контроля. А суть затеваемой реформы - поломать программы, учебные планы, методические рекомендации, правила поведения студентов, расписание занятий: Регламентировать обучение не на 20 процентов, а на все 100 - т.е. подмять <отбившиеся от рук> вузы под государство. Это одна из задач, но не главная. рук> А главная вот в чем: приватизированные вузы работают как частные корпорации. Поэтому основная цель <образовательной реформы> - овладеть финансами этих корпораций, перераспределить занимаемые ими здания и земли.

Причем приватизация вузов идет тихой сапой, по <понятиям>: по некоторым оценкам, без какого бы то ни было публичного обсуждения соответствующие поправки уже внесли в 190 российских законов.

В вуз идут деньги из бюджета, от студентов на платных отделениях, от аренды и от бизнеса. Нам, например, обрубили финансирование от <ЮКОСа>, но другим вузам от других частных компаний денежные потоки не перекрыли. Считайте: Порядок сумм я назвал.

- Что вы можете сказать о такой реформе образования?

- Некоторое время назад ректоров вузов собрали и ознакомили с основными направлениями реформы. На слух!

- Даже не в письменном виде?

- На второй встрече показали слайды, а через месяц выдали на руки документ.

- И что же было на слайдах?

- Только цветные графики. А дальше: Когда наконец раздали текст, ректоры тут же начали его <долбать>, и состоялся примерно такой диалог:

- Вы по какому тексту задаете вопрос? - спрашивают из президиума совещания.

- По тому, который в зеленых корочках, - отвечают из зала.

- Выбросите его, он уже не работает:

То есть ректорам выдали несколько вариантов текста разной степени готовности. Поднялся жуткий шум: что же вы делаете?!

А окончательного варианта стратегии развития высшего образования нет до сих пор. Вернее, он есть, но его направленность - снижение общекультурного уровня образования и науки. Такая направленность - дорога к общенародной беде.

- Чем, с вашей точки зрения, напугал власть альянс <ЮКОСа> и РГГУ: возможностью получения независимого от государства образования или образования, которое целиком зависит от частной фирмы?

- Здесь две вещи, одинаково для государства опасные. В университете с таким же солидным бюджетом, как у РГГУ, формируется ощущение независимости от государства. Логика простая: с какой стати государство должно приходить в наш независимый вуз, если он делает все сам? Вас волнует ваша государственная доля? Так заберите ее - <пальто не надо>. Это первое, от чего сильно взволновалось и напряглось начальство. Первое, но не главное. Современную власть, в отличие от советской, идеология волнует много меньше. Тем более что наше образование, как я уже говорил, к развитию вольнодумства и свободомыслия не совсем приспособлено.

Как в любой корпоративной собственности, огромные средства, поступающие в образовательную сферу, могут работать не только на образование, но и на обогащение определенных лиц. Причем три финансовых потока - государственный, родительский и частный - смешиваясь, обезличиваются. Их уже трудно различить и снова разделить на части. Поэтому сколько и куда денег ушло, сказать очень трудно, тем более что между частником и вузом могут быть особые договоры. Бизнесмены начали понимать: образование - вполне доходная отрасль, и там можно делать очень большие деньги.

Впрочем, разглядели это не только бизнесмены, но и те, кто именем государства призван контролировать финансовые потоки. А если к сфере образования прибавить медицину, ЖКХ и вообще весь бюджетный сектор? Вы можете себе представить, что это за деньги? Если учесть, что большинство населения страны по-прежнему бюджетники, то очевидно: вполне сравнимые с уже приватизированной природной рентой и т.п. Есть что <пилить>.

К тому же почти у всех основных финансовых потоков, разливаемых на безденежный электорат, уже есть <крыша> - силовики. В определенный момент их осенила мысль: с какой стати кому-то отдавать великое дело <крышевания>? Мне думается, по такому случаю наверху даже приняли и соответствующие решения: органы должны <смотреть> за частным капиталом, а теперь и за бюджетной сферой. Их фактически благословили на такое <крышевание>, откомандировали туда, где еще недавно правили бал бандиты.

Мы проходим новый этап передела собственности. При Ельцине начали с нефтянки, потом пришел черед всей сырьевой отрасли, затем последовала золотодобывающая промышленность, частично - оборонка. В конце концов все крупное и очевидное поделили. И тогда <положили глаз> на бюджетную сферу. Увидели, что деньги в ней крутятся немалые, а сама она бесхозная.

Этот момент совпал с окончательной переменой отношения к собственности в постсоветской России. До сих пор под собственностью подразумевали землю, недра, прочую производственную недвижимость, деньги, наконец. Теперь собственность отождествляют с властью, собственностью становится сама власть в виде конкретного персонифицированного кресла. Какой с этого кресла открывается охват территории, столько оно и стоит.

Произошло второе становление ленной системы. В Средние века по такой системе вассалу предоставляли земельное владение и право собственности на него. А сейчас тот, кто покупает кресло, нанимает себе персонал, и он обязан хозяину только одним - преданностью. Собственность - функция, должность. А <подношение> - это уже не взятка, даже не коррупция. Так эти вещи называются там, где есть закон. А у нас это <кормления> - если угодно, архетип, способ нашей жизни на протяжении пяти с лишним столетий.

И еще одна важная деталь: видимо, Путин с группой товарищей додумались до прямого президентского правления. Он вездесущ, со всех спрашивает: К тому же этот свежий режим уже <материализован>. Главные действующие лица президентской администрации получили по отрасли: Медведев - <Газпром>, Сечин - нефтянку, Виктор Иванов - оборонный комплекс и т.д. Причем эти <вотчины> распределены хоть и не по закону, но и не спонтанно, методом тыка, а вполне осознанно. Судя по всему, наверху решили, что овладеть Россией можно только в том случае, если небольшая группа (отсюда пренебрежение всеми институтами гражданского общества), порядка 20 человек, сосредоточит в своих руках и всю административную власть, и все финансовые потоки. Ведь управлять можно с помощью страха, административно, авторитарно, а можно с помощью денег. Главное, чтобы было и то, и это, остальное приложится, хотя бы в виде муляжей.

Возвращаясь к нашему образованию, отмечу: первой целью нынешних реформаторов можно считать упомянутое стремление контролировать все соответствующие денежные потоки, второй - сокращение (любой ценой!) государственных вложений в образование. Но третья и, возможно, самая главная причина сегодняшних потуг Фурсенко и людей, стоящих за ним, - прямой и банальный корыстный интерес: российские вузы занимают, как правило, площади на самой дорогой земле, в центре столичных и губернских городов.

Думаю, если планы сегодняшнего руководства страны и отрасли осуществятся, через несколько лет нас ждет очередная национальная катастрофа с необратимыми последствиями. Насильники, <управляющие> Россией, убьют российское образование, и оно уже не воскреснет.

- Господин министр образования Фурсенко тоже входит в группу <управляющих>?

- Не думаю. Он, может быть, - вассал вассала:

Известно, что количество вузов в России <после советской власти> выросло примерно в три раза, количество студентов в них - на 300-400 тысяч человек. Странным образом это число совпадает с потребностями Министерства обороны <доукомплектовать> <неустанно реформируемые> Вооруженные силы:

Говоря об <управляющих страной>, мы сталкиваемся совсем с другими проблемами. Путин не единожды высказывался в том духе, что коррупция в стране достигла невероятных масштабов, преступные кланы подбираются к власти в регионах, а кое-где уже держат ее в руках. Но президент ни слова не сказал о том, что творится на федеральном уровне. Он что, не знает, что там происходит то же самое? Министр финансов Кудрин при несметных золотовалютных запасах говорит: пусть уж лучше эти деньги лежат <за бугром> без движения, нам в убыток, но лежат надежно.

Что имел в виду министр, если перевести его на русский язык? Он имел в виду, что эти деньги нельзя пускать в оборот, инвестировать - тут же разворуют. Иными словами, казначей государства не знает, куда положить деньги во вверенном ему государстве, чтобы их не <сбондили>.

Перед Путиным стоит дилемма: поручить своему казначею где-нибудь упрятать эти деньги или аккумулировать их в руках людей из ближнего круга, чтобы хоть что-то сберечь. Я здесь вижу не только значительное явление, более глубокое, чем коррупция, но и ответ на вопрос: почему при наличии огромных <нефтяных> денег мы не можем элементарно накормить десятки миллионов людей?

- Получается, что коррупция на высшем уровне в отличие от среднего и нижнего - не коррупция, а миссия? Таким способом они собираются спасать страну?

- Именно таким. <Крышевание> с привлечением силовых ведомств - разве не то же самое? Логика простая: <чужие> украдут - пропадет, <свои> своруют - нам же останется.

- Может быть, это наивный вопрос, но какова цель собирания в ограниченных руках таких баснословных денег: личное обогащение?

- У нас элита и те, кого принято называть быдлом, в чем-то очень похожи - своей темнотой. Одни отдыхают на Канарах и в Куршавеле, демонстрируя не столько свое богатство, сколько невежество и холопство.

А с противоположной стороны - наш <народ> (я это слово неслучайно беру в кавычки). Может быть, самая большая наша беда - традиционализм русского общества. Мы до сих пор не избавились от таких его составляющих, как мифологизм мышления, патернализм, подозрительное отношение к богатству, к чужому жизненному укладу: Даже выход стариков и старушек на улицы сильно пахнет традиционализмом, несмотря на антипутинские лозунги. Разве не так? Десятки миллионов людей не живут, а существуют по-скотски. И продолжали бы молчать, если бы не отмена льгот на лекарства и бесплатного проезда на транспорте. Наша власть положение быстро поправит, изыщет средства, для нее это в действительности мелочь: Но сама ситуация, когда люди не жили и сейчас не живут, надеясь при этом на <доброго царя>, остается по-человечески унизительной.

- Но разве этот выход на площади и улицы не напугал власть? Это не предвестник революции по образцу и подобию украинской?

- Да нет, конечно! Этот поход бедных антилиберален. <Посконный>, крестьянский, может быть, даже докрестьянский поход: Какая, к черту, революция! Если люди позволяют на протяжении десятилетий и столетий обращаться с собой, как со скотом (по-польски скот - <быдло>), то у власти вырабатывается инстинкт всемогущества, и она нам его сегодня демонстрирует.

Но если даже все, что происходит сейчас, - революция, то все равно горестно ее наблюдать, потому что это революция нищеты. Революция не во благо, не ради будущего, а протест под лозунгом <Оставьте нас там, где мы торчали, - в дерьме! Дайте в нем доторчать до конца наших дней!>.

Наши старики и наша власть связаны. Недавно по телевизору показали заседание правительства под председательством Путина. Сидит наш президент с мрачным лицом и говорит, что с 1 марта есть возможность увеличить пенсии на 200 рублей. А потом, помолчав, добавляет: <Нет, пожалуй, на 240>. Для патерналистского массового пожалуй, на 240>сознания Владимир Владимирович очень хорош: задумался, подсчитал и накинул сороковник.

Надо понимать, что наши старушки и наша власть - это система из сообщающихся сосудов, имя которой: (Пауза). У меня во Франции вышла книга <Моя Россия роковая>. Эта <Россия роковая> из меня не выходит.

Даже мысленно не могу себе представить, возможно ли по-другому? Я как историк хорошо знаю, из чего сегодня состоит сознание большинства русских людей, включая элиту. Это опилки: даже хуже - настоящие <тараканы в голове>. Вся наша история, и не только советская, фальсифицирована, причем неоднократно. К <мифическому фальсифицированному> добавилось <советское фальсифицированному> марксистское>. В свое время я назвал это удвоением несвободы. А сейчас уже, наверное, нужно говорить об утроении. Ну и как могут сегодня те или другие (я имею в виду власть и этих бедных людей) найти правильное решение? Никак. Жириновский паясничает - все смеются, все хорошо. Рогозин нагородил вранья - опять все довольны: он же за нас, он наш парень:

- Вы говорили о преемственности самовластья. Когда у нас нарисовался этот институт?

- Задолго до ухода Ельцин стал размышлять над тем, какие грехи совершил и могут ли за них с него спросить. И пришел к выводу, что могут. Грехов всего четыре, но каких! Беловежская Пуща, расстрел Верховного Совета, приватизация <по Чубайсу>, война в Чечне. И судить могли бы, как сейчас Милошевича. Поэтому Борис Николаевич задумался: как все-таки такого суда избежать? Да с помощью гарантированной власти спецслужб над законностью. Почему выбор пал на спецслужбы? Во-первых, за время приватизации они не успели столько нашкодить, сколько остальные. Их не допустили на равных с другими к залоговым аукционам. Но они времени даром не теряли: наблюдали, фиксировали, подсчитывали: Ельцин понял: если сменится власть, с него спросят, и спецслужбы помогут, потому что много знают и злые за свою нищету. Вот он и придумал Путина, чтобы себя обезопасить. Но такой прыти от Владимира Владимировича, надо полагать, не ожидал:

- Поэтому пришли силовики?

- Не только поэтому. Дело в том, что социальный рисунок жизни и до Ельцина, и при Ельцине, и после него предполагал и предполагает массовое насилие в качестве жизненной нормы. Если с одним Ходорковским справиться по закону не могут, не умеют, то как справляться с большим количеством независимых и богатых людей? Ведь, действительно, можно дожить до дешевого кредита, гарантированного банком, до независимого суда! Ужас.

И они поняли: насильничать придется обязательно и много. Потому что, по их убеждениям, гарантия не только для себя, но и гарантия стабильности - в насилии. То есть это решение было глубоко осмысленным, причем с чьей стороны в большей мере - Ельцина или Путина, - сказать трудно.

Тогда же запустили байку о <горячем сердце>, <холодной голове> и прочем, а недавно поведали: если и водятся у нас честные люди, то только в чекистской среде.

- Говорят, есть проект, условно назовем его <проект-2008>. Он предполагает сохранение Путина у власти, превращение страны в парламентскую республику, когда практически однопартийный парламент назначает правительство, рычаги управления государством передаются премьер-министру, а президент становится свадебным генералом. Это возможно?

- А почему бы и нет? Если все деньги и власть в руках 20 человек, почему бы им однажды не договориться: <Ребята, давайте сделаем Путина премьером, а через четыре года снова изберем президентом>. Есть и другой вариант: <А на черта вы мне вообще нужны? Будете делать то, что скажу, кем бы я ни был>.

Ну станет Путин премьером, потом опять президентом. Какое это имеет значение при отсутствии гражданского общества, при населении, готовом бесконечно ждать милости от <царя>, при наличии огромного мешка в руках Кудрина, достающего оттуда по 40, по 100 рублей прибавки к пенсии. Этого мешка, думаю, еще лет на десять хватит, он, скорее всего, для того и предназначен. То есть для пожаротушения. Такие люди, как Зурабов и Кудрин, не допускают грубых ошибок. Они, мне кажется, решили катать <пробные шары> и смотреть, как дело идет.

Этот естественный для нас сегодня путь развития мы унаследовали от татаромонгольского ига и до сих пор остаемся <в колее>. Главным для Орды было зайти как можно дальше - до Новгорода, до Европы - и насилием удерживать захваченное. Что сделал Советский Союз? Полез в Африку, Латинскую Америку, Азию. Кто-нибудь спросил: зачем?! Но если так далеко зашли, значит, надо захваченное как-то держать. Вот наследники СССР и держат до сих пор, но уже на своей <малой> территории. Несколько человек контролируют остальное население, а кто дернется - <башку долой>.

<Незамешенность>, зыбкость человеческого <теста> на Руси - в несообразности человека расстояниям.

- Какие параллели вы как историк можете провести между нашим сегодняшним состоянием и нашим непредсказуемым прошлым? На что это похоже?

- Ни на что, случай уникальный. Но, сдается мне, в России уже навеселились, головушка уже начинает трещать с похмелья.

- Это <с похмелья> решили установить памятник Сталину на Поклонной горе?

- Расскажу вам короткую историю. Мой дед держал ремесленную мастерскую в деревне - был столяром-краснодеревщиком, вырезал и золотил иконостасы по всему Поволжью. В один приснопамятный день пришли его раскулачивать. А раскулачивать нечего: земли нет, скотины нет, зерна - и того нет. А в мастерской что взять? Инструментишко старый? Тогда <экспроприаторы экспроприаторов> решили срубить березу на дедовом дворе. От злобы, наверное. Дед вышел к рубщикам: <Не валите березу>.

Они в ответ: <А зачем она тебе?> - <Когда вы уйдете, я на ней повешусь>. Не убедил, срубили.

Лично мне эта история говорит о сталинщине больше иных научных трактатов, потому что точно так же - бессмысленно и беспощадно - срубили в нашей стране миллионы голов. Впору ужаснуться, а мы и удивляться перестали. Так и живем.

Сколько себя помню, у нас дома висит незамысловатая картина. На ней - улица, где когда-то стоял дедов дом. Несколько лет спустя после этого эпизода на ней подрисовали ту самую березу - но не на самой картине, а снаружи, маслом по стеклу. Кто-то покривится от безвкусицы и скажет: <лубок>. А для меня это тот же муляж, призрак. Они глубоко в нас. Они - основа всей великой русской литературы. Попробуй разберись, где они заканчиваются и начинается жизнь. Мертвые души.

Галина МУРСАЛИЕВА, Виталий ЯРОШЕВСКИЙ
Новая газета

 
Copyright © 2002-2021, Российская коммуникативная ассоциация. All rights reserved.
При использовании информации гиперссылка на www.russcomm.ru обязательна. Webeditor
::Yamato web-design group::